v2 от 08/10/2014

На AdMe появилась статья «Я не понимаю современное искусство». 

А я понимаю.

Современное искусство очень разное. Тот его аспект, о котором говорится в статье, наверное, самый зримый — и точно самый раздражающий. По большей части под современным искусством недовольными им понимается процесс, в котором не умеющие рисовать и фотографировать восхищаются не умеющими рисовать и фотографировать, но сумевшими втереться в доверие к таким же неспособным к искусству кураторам и накропать «концепцию», которую кураторы развесили на услужливо подставленные уши потребителей. И это правда. Но не вся, — только часть огромного панно. И не всё в нём так мрачно.

Персонажи в нашей пьесе такие:

Художники и «художники». Те, кто творят по внутреннему позыву и те, кто творят по внешней конъюнктуре. И те, и другие могут быть талантливы (вспомним бессребреника Гауди и сребреников-миллионщиков Пикассо с Дали). Но неконъюнктурные таланты редко добираются до публики, а конъюнктурных всё равно не хватает, чтобы заполнить выставки и галереи. Тут бы кураторам совершать рейды в поисках первой группы, но они идут по принципу наименьшего действия, выбирая среди активно ломящихся к ним конъюнктурщиков, независимо от их умений. 

Ключевая особенность: есть таланты в любом жанре и есть гораздо больше бездарностей. 

 

«Хлопальщики» aka арт-критики и кураторы. Многие из них без запинки перечислят всех прерафаэлитов и разбуженные посреди ночи, расскажут, чем импрессионизм отличается от экспрессионизма. Это восхищает. Многие из них ничего не понимают в том, что такое красиво, зато очень ценят сложные словеса. Это не восхищает. Почему так сложилось, я писал здесь, а Том Вульф — здесь.

Ключевые особенности: 1) знание об искусстве — штука нужная и важная. 2) Скальпель и математика не заменят таланта. Но могут за туманной завесой из красивых слов скрыть его отсутствие. 

 

«Купцы» aka галеристы. Ничего личного, детка, это бизнес. Нужно купить, потом раздуть стоимость, потом может быть продать. Жюдит Бенаму-Юэ описала этот процесс в своей книге «Цена искусства». Для нас будет достаточным понять

ключевую особенность: стоимость произведения не имеет прямого отношения к его художественной ценности в бытовом понимании (т.е., к красоте). А часто не только прямого, но и никакого.

Разумеется, я рисую здесь некоторые массово распространённые типажи. Есть и талантливые арт-критики, и замечательные тонко чувствующие галеристы. В каком-то количестве. И все эти профессии нужны и полезны. Проблемы, как обычно, от применения лекарства не по рецепту.

 

Концепция. Ей я уделю особенное внимание, потому что она важна. Может показаться, что я пренебрежительно отношусь к концепции. Нет ничего более далёкого от правды! Я очень уважаю концепцию концепции. Ведь что она такое? По сути, это обобщение и структурирование практического опыта, модель для создания нового — почти как в научной теории. Без модели все красивые находки валялись бы хаотичной кучей как вещи у меня в шкафу. Хорошая концепция, как и теория, не только описывает уже сделанное — с этим справляются и гороскопы — она помогает создавать новое. Кубизм помог докопаться до сути образа: какой минимальный набор визуальных черт делает объект объектом? Импрессионизм в числе прочего показал важность эмоционального почти буддистского «здесь и сейчас» для скетча — да, он быстро себя исчерпал, но сама идея осталась и здравствует и поныне. И так можно ещё долго говорить про разные направления. Хорошая концепция расширяет наши возможности и представления о мире, за это мы её любим.

Но есть важное отличие концепции в искусстве от теории в естественных науках. В искусстве нельзя проверить результативность концепции прямым экспериментом. Тут она больше похожа на математические построения, с примесью социологии и психологии. В последнем прячется капкан: можно придумать любые критерии, которым должна удовлетворять концепция, в том числе и не имеющие никакого отношения к привычным нам красоте и техничности. А потом социальными и маркетинговыми методами вдолбить в мозги зрителям, что именно это и круто. Например, круто не когда визуально и без пояснений красиво, а когда с разбегу об стенку. Или когда всё только одной краской. Или когда предельно плоско, чтобы из холста ничего не выступало. Или когда каждый мазок наносят, дико крича. (Не думайте, что я стебусь — это реальные случаи). Что интересно, никакого способа опровергнуть такие концепции не существует по определению. Круто — то, что люди считают крутым. А каким образом они пришли к этому, дело десятое. То есть если многие дружно восхищаются «дерьмом художника», то по факту это произведение (может стоило поставить кавычки?) в совокупности со всем пиаром и шумихой вокруг него воздействует на (не успевших увернуться) зрителей эмоционально и интеллектуально. Что и делает его арт-объектом. Это может не нравиться кому-то (и мне это не нравится), это может вызывать насмешки и восклицания «куда мы катимся» — но факт есть факт. Не надо думать, что «в старину» было принципиально иначе: было похоже, только стандарты задавала в основном Церковь, и больше уделялось внимания визуальной компоненте.

Присобачить концепцию можно к чему угодно. А уж если удастся её продать кураторам… Кураторы ведь тоже ориентируются не на красоту, а на «актуальность». Причём под актуальностью может пониматься что угодно: от оценки затрат на продвижение и последующее обогащение за счёт произведения до резонанса с какими-то тайными струнами души куратора.

Поэтому изрядная часть моих претензий к модерн-арт-дискурсу в том, что вышеописанным образом в умах всех участников идёт эрозия «классического» понимания искусства, как чего-то визуально красивого и приятного — и понятного без чтения заумных статей. Люди путают выражение концепций с самостоятельными самоценными произведениями. Том Вульф предложил четно называть это «литературой», и он во многом прав: если основной фактор воздействия у нас чтение, то это «книжка с поясняющими иллюстрациями», а не картина или скульптура. Но у термина «литература» уже есть своё застолбленное пространство, и жестяные банки с этим-самым туда не очень вписываются. 

Всё сказанное, однако, не отрицает новых форм. Нельзя консервироваться в том, что есть, всегда полезно пробовать границы. Все интересные и сейчас «классические» направления были созданы именно так, и часто вызывали отторжение у современников. Важно только не перегнуть палку и не начать презрительно относиться к «классике». Что, замечу в скобках, в устах зрителей есть проявление невежества и снобизма; а в устах художников — маркетинговый инструмент продвижения своих произведений.

Ключевая особенность: концепция важна, но важна не только концепция. И важна именно генеративная, порождающая концепция, а не просто описательная.

 

Понимание. Под «пониманием» понимается много разных вещей. Перечислю некоторые:

1. Понимание как «принятие». Одобрение. 
2. Понимание как освоение модели. Критерий — генеративность, умение создавать что-то по этой модели. Или хотя бы понять, предсказать, как можно создать.
3. Понимание как внутреннее чувство «понимания». Может не иметь никакого отношения к модели и по сути, просто эмоция, а не усвоение.
4. Понимание как соврать «кажется, я понимаю». В отличие от первого, здесь играет роль социальный аспект. Но об этом позже, когда перейдём к описанию зрителей.

Когда бросают: «Ты не понимаешь современное искусство», часто путают первый тип понимания со вторым. Я могу прекрасно понимать концепцию (2 и 3), но она мне не нравится (1). А могу не понимать модели (2), но картина всё равно зацепит (1). Это вообще несвязанные между собой вещи. Второе прочтение «понимания» важно в первую очередь для других художников, но и продвинутым зрителям пригодится хотя бы на базовом уровне. 

Чувство же понимания (3) двояко. С одной стороны, упрощённые модели очень хороши для «входа в тему». Например, экспозицию, диафрагму и выдержку в фотографии часто объясняют на примере полуприкрытого крышкой наполняемого дождём ведра. С другой стороны, такое понимание может создать иллюзию «да я всё уже знаю!», и сослужить этим плохую службу. Всё-таки, упрощённая модель не зря называется «упрощённой». Поэтому тут важно держать в уме: «Да, я вроде бы в какой-то степени на базовом уровне понимаю, но если захочу заняться серьёзнее, то мне ещё копать и копать».

Ключевые особенности: 1) понимание не означает автоматического принятия, принятие не обязательно означает понимание. Это независимые друг от друга вещи. 2) Люди склонны придумывать как бы рациональные объяснения своим иррациональным предпочтениям. Чем «прокачаннее» человек в области искусства, тем больше у него для этого возможностей.

 

Произведение, арт-объект. В узком смысле: картинка, видеоролик или скульптура. В современном широком смысле: вся совокупность воздействий на зрителя. Статьи в прессе, подпись, внешний вид галереи, ценник, рассказы с придыханием о биографии художника, перечисление его мук при создании произведения, запах картины, рамка, другие зрители вокруг, мода. Можно сделать арт-объектом восход солнца (или ремонт провала), пение в церкви, фотки своего котика. А можно олитературить вино. Резонно задать вопрос: почему тогда не заявить, что всё вокруг нас — арт-объект? Вполне можно. Собственно, некоторые к своей жизни так и относятся. По сути, арт-объект — то, что называется автором как арт-объект (есть громкое слово «осмысливается»). К нему желательна (но необязательна) концепция.

«Но как можно ставить в один ряд произведения Рембрандта и всякую биеннале?!.» — да запросто. Никто же не говорит, что произведения должны быть равноценными. Есть пение Карузо и пение васи пупкина — и то, и другое мы называем пением. Но одно ценим больше, чем другое. Кто такой этот Карузо, в конце концов. Существует бытовое представление о культуре, как о чём-то обязательно красивом и хорошем. В научном же дискурсе, культура — вся совокупность принятых в социуме ценностей, убеждений, предпочтений. Кирилл Разлогов в своей мини-лекции очень хорошо описал эти стереотипы. С произведениями искусства та же ситуация. Да Винчи рисовал и Поллок рисовал. Что кому нравится — вопрос во многом личных предпочтений. А что они часто формируются теми самыми галеристами… Ну так не всем суждено уметь мыслить самостоятельно, что поделать.

Ключевые особенности: 1) арт-объект — то, что хоть один человек назвал арт-объектом. Даже если он нам не нравится. Но чтобы о нём узнало больше людей (и чтобы он обрёл цену в звонкой монете), надо, чтобы арт-объектом его (по любым причинам) назвал не абы кто, а «лидеры мнений» — галеристы и критики. 2) «Нравится» может зависеть от множества факторов, среди которых может быть как более-менее объективная оценка качества, так и какие-то персональные ассоциации.

 

Зрители. Думаю, что имеет смысл обсуждать здесь только тех, кто в той или иной степени интересуется современным искусством. Потому что с не интересующимися в целом всё ясно: «Ничего непонятно, и я сам так могу нарисовать» (отчасти они правы, но только отчасти — см. выше про концепцию). 

Группы зрителей можно описать через то, какие «понимания» (см.) у них присутствуют. Условно, можно выделить следующие кластеры:

• «Мне нравится, хорошо понимаю модель» и «Понимаю концепцию, но не нравится». Я объединил эти два случая, потому что какие к ним могут быть вопросы? И те и другие имеют право на эмоциональный выбор, и их нельзя упрекнуть в том, что выбор этот от незнания. Если вы действительно интересуетесь искусством, имеет смысл инвестировать своё время и силы, чтобы что-то про него понять. Это усилит удовольствие от восприятия. Или хотя бы от критики, если воспринимаемое не понравилось.
• «Мне кажется, я понимаю, а может не понимаю, но чем-то цепляет». Фактически, большинство. «Ой Вань, гляди-ка, акробатики!», «Прикольненько тут голубеньким фиганули». Эта категория порой пересекается со следующей.
• «Мне важно быть "в тренде", даже если я не понимаю и не нравится». Потребление — один из способов демонстрации социального статуса. Потреблять можно как предметы одежды, так и музыку, и театр с балетом, и произведения искусства. Потребление часто становится маркером «свой-чужой»: «Как, вы не читали последнюю Дарью Донцову?.. Ой, простите, Elle… Тьфу ты, Пелевина. Конечно Пелевина. Бориса Шалвовича». Такой интеллигентский способ сказать: «Ты чё, не с нашего раёна? Семки, айфон, сильфида е?», — с последующей обструкцией в случае неверного ответа. (Обратите внимание, что обладание айфоном важно в таких на первый взгляд разных социальных группах). Сколько людей в этой категории… Просто скажите себе честно, как часто вы ходите смотреть модерн-арт (театр etc) потому что вас от него реально плющит и колбасит, а не потому, что «так надо», «мои знакомые так делают» и «там правильная тусовка».

Такое разделение полезно в первую очередь для того, чтобы понимать, кого и про что слушать. Суждения первой группы людей стоит слушать внимательно — даже если их оценка расходится с вашей. Тем более, если расходится. Суждения второй группы говорят об их онтогенезе, но не о концепции и не о произведении. Третья же группа — лакмусовая бумажка моды и индикатор эффективности усилий арт-критиков и галеристов. 

Особенно же интересны суждения тех, кто сам что-то умеет. Конечно это не истина в последней инстанции: тот, кто умеет рисовать, тоже человек, со всеми человеческими слабостями. Но это будут мысли и оценка практика, а не теоретика. Взгляд «изнутри».

Ключевые особенности: 1) вы не обязаны любить всё с ярлыком modern art (и вообще с любым ярлыком). Культурность не тождественна безоглядному одобрению — наоборот, неразборчиво вслед за толпой лайкать всё лишь за лейбл, это бескультурье. 2) Если вы не видите смысла, его может и не быть. А может и быть. Всегда допускайте, что вы что-то не поняли — или наоборот, придумали то, чего нет. 3) Вы имеете право на любое своё мнение. Чтобы оно было более веским, полезно учиться и разбираться. 4) Можно доверять авторитетным в этой области персонам — но даже их мнение не есть абсолютная истина. 

 

Суммирую. Искусство жило, живёт и будет жить. Оно постоянно меняется и часто новые, экспериментальные его формы вызывают неприятие у многих. Но без этого искусство невозможно, оно выродится в бесконечное повторение одних и тех же штампов, copy-paste. По ряду социальных причин в последнюю сотню лет искусство коммерциализировалось, что породило спрос на маркетинговые методы — порой в ущерб собственно искусству как созданию новых моделей воздействия на зрителя (либо можно считать, что искусство перешло в маркетинг — что бенефициары этой системы конечно будут яростно отрицать). Однако даже за всем этим бизнес-шумом есть действительно хорошие произведения, и их имеет смысл искать и отмечать — как зрителям, так и тем кураторам и арт-критикам, для которых искусство не менее ценно, чем социальный статус и кошелёк. Для этого полезно учиться понимать, о чём же идёт речь — и разделять «понимание» и «принятие». Что означает отказ от бездумного восхваления всего, что выставлено — даже если дифирамбы поют маститые критики. Понять, оценить, и согласиться с оценкой. Или не согласиться. Но не потому, что левая пятка так захотела — а осознанно.