Штирлиц варил раков. Раки покраснели. «Наши», — порадовался Штирлиц.

— Рабе, чёрный — это цвет?
— Цвет.
— А белый, белый — это цвет?
— Цвет.
— Мойша, видишь, я продал тебе цветной телевизор!

Мне удалось посмотреть фрагмент «цветного Штирлица». На мой взгляд, скверно. Объясню, почему так считаю.

Автор художественного произведения при его создании выбирает изобразительные средства. Цвет или монохром — это тоже выбор. Причина того, что «17 мгновений» чёрно-белые, не в несовершенстве техники тех времён. Уже тогда вполне снимались цветные фильмы. Причина в том, что монохром — отдельный жанр с отдельными критериями, правилами и требованиями.

Начну с фотографии. Чёрно-белое гораздо более требовательно к форме. Ты не можешь отыграть плохую композицию за счёт цветовых пятен. Геометрия выступает на передний план. И на передний план жёстко выступает то, что подчёркивается этой геометрией. Цвет не отвлекает, есть только линии и фигуры. Чёрно-белая и цветная фотографии — это разные фотографии с разными акцентами. Требующие разной обработки и по хорошему, разных способов съёмки и разного кадрирования. А не раскраски как в журнале «Весёлые картинки».

Я не спец по кинематографу, но из общих соображений полагаю, что там схожие принципы. Вдобавок в чёрно-белом кино есть флер документального фильма, отсутствующий в плохо раскрашенном варианте.

Цвет, любой цвет несёт эмоциональную нагрузку. Оттенки, обертона. Желающие узнать про это подробнее, могут почитать про колористику и психологию восприятия цвета. Художник (и режиссёр), выбирая цвета, ориентируется на это самое восприятие. Помните фильм «Амели»? С его чудесной цветовой гаммой. Как я слышал, при съёмках каждую сцену обкатывали на фокус-группах, добиваясь именно той эмоции, которая задумывалась. В том числе и с помощью игры светом и цветом.

То есть, вовсе не факт, что режиссёр хотел это самое восприятие с цветом. Даже скорее факт, что не хотел (см. выше про технические возможности). Поэтому задача покраски — она в первую очередь не техническая. Для каждой сцены, каждого эпизода нужно прочувствовать, что именно хотел сказать режиссёр (и хотел ли), потом подбирать цвета, а потом проверять на подопытных кроликах воздействие. Татьяна Лиознова вроде как контролировала всю перекраску, но одно дело она сейчас, другое — она тогда. «Мы видим фильм, таким, каким его хочет видеть режиссёр» — тут забыли добавить «в 2009 году, на старости лет». Мировосприятие человека с возрастом меняется, знаете ли. Так же как и цветовосприятие. А мы любим именно старый фильм, сделанный режиссёром с тем мировосприятием, которое у него было тогда. Да и пушировали Лиознову неслабо на тему раскраски, как я слышал.

Результат — на передний план вылезают мелкие детали, которые раньше не были заметны. А это не факт, что хорошо. Детали могут уводить от сути. Собственно задача фотографа (и, наверное, режиссёра) — как раз убрать все лишние детали, отвлекающие зрителя от восприятия основного. Убрать кадрированием, постановкой, светом, обесцвечиванием.

К тому же цвет меняет восприятие объёма. Есть четыре основных способа показать объём в плоском изображении:

• Перспективные сходящиеся линии.
• Уменьшающиеся объекты известных размеров (люди, деревья, тараканы…).
• Тональная перспектива (вдали светлее и блёклее чем вблизи).
• Цветовая перспектива — холодные цвета кажутся дальше, тёплые — ближе.

В чёрно-белом фильме работают первые три способа. Как только добавляется цвет, он тут же начинает влиять на объём. Зелёные стулья начинают казаться чуть дальше, тёплое пламя — чуть ближе. Иногда противореча первым трём способам. Сцена неуловимо перестраивается. Мало кто может отследить это на уровне сознания, но подсознательный диссонанс остаётся.

В завершение добавлю про качество. Если уж красишь лицо, не оставляй шею чёрно-белой. К чему эти разговоры про дикие трудности, если итоговая публичная версия с такими грубыми ляпами?

Однако есть и плюсы. Новый цвет даёт новое, более свежее восприятие. Даже старого. Не зря Сальвадор Дали просил Галу выставлять его картины в саду в неожиданных местах, перевёрнутые, наклонённые. Это давало Дали возможность по новому взглянуть на свои произведения, когда глаз за часы работы уже замылился и не видит тонкостей.

Заметьте, Дали не планировал вывешивать в галереях свои картины так, как их расположила Гала. Это был лишь технически-психологический приём. Может быть роль раскрашенного фильма именно такая — очистить наш взгляд и с большим удовольствием пересмотреть оригинальный вариант?

Ну и конечно нельзя сбрасывать со счетов пиар, отработку новых технологий и, разумеется, распил бюджета. Кто-то стал чуточку известнее и богаче. Кто-то получил рекламу сериала «Исаев». И им хорошо.